Зверства и пытки в назарбаевских застенках Жанаозеня

Зверства и пытки в назарбаевских застенках Жанаозеня 21-летняя Асем Кенжебаева заявляет, что была свидетелем жестоких пыток в подвалах городского управления внутренних дел 16 декабря в Жанаозене. Она утверждает, что там же побывал ее отец Базарбай Кенжебаев. Его родные говорят, что он умер от разрыва кишечника после того, как вернулся из полиции.

«Я ВИДЕЛА ВСЁ СОБСТВЕННЫМИ ГЛАЗАМИ» Асем Кенжебаева говорит, что ее задержали 16 декабря в 10 часов вечера, когда она отправилась на поиски своего отца. Асем Кенжебаева в интервью корреспонденту радио Азаттык рассказала, что она видела ночью после того, как ее задержали. Ее рассказ приводим в переводе с казахского языка: – Меня задержали 16 декабря в 10 часов вечера, когда я искала своего отца возле больницы. Меня посадили в машину, привезли к управлению внутренних дел и завели в подвал. В тот день задерживали всех, кто находился на улице, всех, кто попадался на глаза. Я просидела там полчаса, на моих глазах происходили вопиющие ужасающие вещи. Людей было очень много, их лица было трудно разобрать, так как в подвале царил полумрак. Рядом со мной находились пять-шесть девушек. На них не было одежды, их заставили стоять. Там же в углу сидели еще несколько девушек. Люди в масках били их по коленям дубинками и ремнями. Их били, то и дело повторяя: «Вы – мародеры, вы – воры». А те плакали, кричали, умоляли: «Нас привезли вовсе не с мест событий, вы сначала допросите нас». Девушки были голые. Может, сейчас мне никто не поверит, но я видела всё Девушки были голые. Их хватали за волосы и уводили в другую комнату, откуда через некоторое время доносились крики девушек. собственными глазами. Их хватали за волосы и уводили в другую комнату, откуда через некоторое время доносились крики девушек. Нетрудно догадаться, что с ними могли делать мужчины. Затем девушек приводили обратно: их волосы были растрепаны, на них страшно было смотреть. В интервью радио Азаттык Асем сказала, что ее тоже били: - Меня тоже били руками и ногами по тазобедренной кости, душили. Один из людей в масках спросил меня: «Ты, что, новенькая?» Я сильно испугалась, что меня тоже разденут, как и тех девушек. Я ответила: «Да». Затем он сказал другому человеку в маске: «Отведи эту наверх». Меня привели в следственный отдел. В тот момент я поняла, что, стоит мне угодить обратно в подвал, и я уже не выберусь оттуда. Я умоляла тамошнего начальника: «Ага, отпустите меня, я вышла в поисках отца; пожалуйста, отпустите меня». Он освободил меня в четыре часа утра. К тому времени уже установили комендантский час – я боялась, что меня вновь схватят. Кое-как я добралась до дома. Но я была рада, что мне удалось выбраться целой и невредимой. На вопрос корреспондента радио Азаттык, может ли она опознать тех, кто пытал и бил задержанных, Асем ответила следующее: - Тех, кто был в масках, конечно же, нет. А тех, кто сидел в следственном отделе, могу опознать. Я узнаю всех, кто был с неприкрытым лицом. На днях я буквально напросилась в состав общественной комиссии, созданной для осмотра подвала УВД. Сидевшие там, не поднимая лиц, говорили мне: «Уходи, ты не войдешь сюда». Я зашла к тому начальнику и сказала ему: «Ага, я же была у вас на допросе. Почему вы не признаете это? Вы же большой человек, работаете на такой солидной работе, во имя защиты народа. Но какая там защита народа? Вы, наоборот, издеваетесь над народом». Тогда он ответил: «Да, да, я узнаю тебя, ведь это тебя я отпустил тогда». Находясь в коридоре, я увидела лица некоторых следователей, прибывших из Атырау, Шымкента. Мне удалось также узнать имя человека, который вел следствие. В интервью радио Азаттык Асем сказала, что посетила тот подвал в составе общественной комиссии: - Вы знаете, когда мне вновь показали подвал, я чуть не упала в обморок. Всё было как во сне. Внутри подвала чистенько, как в больнице. А ведь в тот день там на полу была лужа крови. Меня мучает один вопрос: куда делись все эти люди, которых задержали тогда, – женщины, молодые девушки, парни? Были среди них и дедушки, и бабушки. Если их убили, почему не отдают родственникам их тела Меня мучает один вопрос: куда делись все эти люди, которых задержали тогда, – женщины, молодые девушки, парни? Были среди них и дедушки, и бабушки. Если их убили, почему не отдают родственникам их тела для захоронения? для захоронения? Это было бы хоть и небольшим, но утешением. Нам удалось проводить своего отца в последний путь, и на том спасибо. Однако мне не понравились многие люди, которые входили в состав общественной комиссии. Они не видели события той ночи, им не осознать весь ужас этой трагедии. «А эти люди говорят, что ничего такого не происходило», – говорили они улыбаясь. После этого я попросила показать комиссии гараж, который находится за зданием управления. Потому что отец рассказал мне, что его пытали и избивали именно в том подвале. По его словам, там было набито очень много людей, внутри было грязно, сыро и влажно. Я подумала: «Может, отец принял за лужи воды человеческую кровь?» Вначале полицейские отмахивались: «Какой гараж? Нет там никакого гаража». Но потом всё же отвели нас туда. Там внутри всё еще было влажно, было видно, что полы посыпаны хлором. «Откуда тут вода?» – спросила я. «Это дождевая вода», – ответили мне. Какой дождь? В Жанаозене в тот день не было даже снега, а не то что дождя. Почему я открыто говорю обо всем этом? Мне сейчас очень тяжело. Смерть отца... Кто ответит за это? А десятки людей, пропавших без вести? Возле управления до сих пор можно встретить несчастных родителей, которые всё еще разыскивают своих детей. Они искали своих детей и в морге, и в больницах, но так и не нашли. Куда они могли исчезнуть? Даже если меня заберут, я рассказываю всё это, чтобы люди знали. Фрагмент интервью с Асем Кенжебаевой можно послушать здесь: «У НАС НЕТ ИЗНАСИЛОВАННЫХ...» Ее сестра Майра Кенжебаева опасается за жизнь Асем. Она считает, что жизнь сестренки как свидетеля событий того рокового дня висит на волоске. О насилии над женщинами в Жанаозене в дни массовых беспорядков радио Азаттык сообщали и другие некоторые жительницы города. - Заместитель главного врача центральной больницы города Жанаозен Раушан Жапарова сказала нашему радио Азаттык, что изнасилованные женщины в больницу не поступали. «Начиная с 16 декабря и по сей день подобных инцидентов не было. Есть поступившие в отделение хирургии и травматологии», - говорит Раушан Жапарова. СНАЧАЛА ЗАДЕРЖАЛИ ОТЦА Отец Асем и Майры – Базарбай Кенжебаев - был похоронен 24 декабря. Его родные говорят, что он умер от разрыва кишечника, когда вернулся с допроса в полиции. - В течение двух суток его жестоко избивали, у него произошел разрыв внутренностей, и, когда полицейские поняли, что он уже не жилец, отпустили домой. Мы его отвезли в больницу, но через некоторое время он скончался в отделении реанимации, - говорит Майра Кенжебаева. Отец, по словам Майры Кенжебаевой, был единственным кормильцем в семье. Двое детей не смогли продолжить учебу из-за нехватки денег и не могут устроиться на постоянную работу. – Отец был слеп на один глаз, и поэтому его нигде не принимали на работу с хорошей зарплатой. Не успел он оформить и свою инвалидность, – говорит Майра Кенжебаева. По словам Майры, их семья еле-еле сводит концы с концами. Да и отца они В течение двух суток его жестоко избивали, у него произошел разрыв внутренностей, и, когда полицейские поняли, что он уже не жилец, отпустили домой. похоронили только благодаря помощи родственников. Теперь думают над тем, как справить ближайшие поминки. Перед своей смертью Базарбай Кенжебаев успел сообщить корреспонденту российской «Новой газеты» о том, что как его избивали и пытали. Накануне он приехал с женой из аула, чтобы навестить дочерей. Одна из сестренок Кенжебаевых – Жадыра - родила 16 декабря. Базарбай Кенжебаев сказал, что полицейские задержали его возле дома его детей в Жанаозене. «Меня повели в автобус. Внутри автобуса сразу начали бить — дубинками, ногами. Кроме меня в автобусе было человек 30 задержанных. Когда доехали до ГОВД, нас тоже встречала группа омоновцев, тоже били. Нам сказали полностью раздеться, бросить вещи в коридоре. Деньги, сотку - все забрали местные менты. Нас посадили в ИВС — 23 человека в камере 3 на 4 метра. Больше половины были от 16 до 18 лет, стариков почти совсем не было. Двух молодых парней потом «скорая» забрала — им руки сломали, они совсем побитые были, не уверен, что выжили. Когда мы зашли, нам велели лечь на пол лицом вниз. Зашли около 30 омоновцев и снова начали нас избивать — по голове, по спине, куда попадет. Ходили по нам. Молодым велели лицом вниз лечь, и потом сверху на голову наступали, чтобы разбить лицо. Потом начали уводить на допрос. Допрашивали на третьем этаже, перед этим разрешали надеть трусы. По обе стороны вдоль ступенек тоже стоял ОМОН, я только тогда понял, как много их к нам приехало. И тоже — идешь мимо двух шеренг, молотят, стараются попасть в пах. Следователь спрашивает, кто, откуда. Я повторяю: я из аула приехал, к дочери, дочь родила. Он говорит: нет, ты украл в «Сульпаке» телевизор, скажи, куда его дел, иначе будут избивать. А у меня кровь отовсюду идет. Я говорю: я не вор, я честный человек, у меня просто дочь родила. Меня вниз спускают, снова бьют — признайся, признайся! Но больше к следователю не водили. Спальных мест в камере не было, я просто сидел у стены — другие вымолили, мол, старик совсем, плохо ему. Остальных то заставляли стоять с поднятыми руками, то усаживали на корточки и «руки за голову». Водили по очереди на допрос и снова походя лупили кого-нибудь. Разговаривать нам запрещали. К утру пятеро из моей камеры взяли на себя вину, потому что не могли больше это выносить. Мы держались», - сказал Базарбай Кенжебаев в интервью «Новой газете». Баянбай АТАНБАЙУЛЫ http://rus.azattyq.org/